Культура 16:00 / 29.5.2020 4596

Вопреки коронавирусу: Режиссер Сергей Потапов поставит в Саха театре онлайн-спектакль

Вопреки коронавирусу: Режиссер Сергей Потапов поставит в Саха театре онлайн-спектакль
Текст: Иван БАРКОВ
Фото: Автора

YAKUTIA.INFO. Вот уже третий месяц, как все живут в коронавирусной реальности. Многие виды деятельности фактически парализованы. Какие-то из них стараются приспособится к новой реальности, которая, будем надеяться, все-таки скоро закончится и реальность станет привычной. Культура в этом смысле не является исключением. Все, что можно было перевести в онлайн-формат, или уже перевели, или продолжают находить какие-то решения, чтобы у людей была возможность хотя бы виртуально посещать спектакли, выставки, концерты.

В Саха театре режиссер Сергей Потапов начал работу над онлайн-спектаклем по пьесе Михаила Башкирова «Белый бизон». Театральный ответ на уже всем поднадоевший карантин. Хотя формат и не нов, но подобных спектаклей не так много. А для театрального мира Якутии этот эксперимент будет первым. Причем дело не только в формате. Сама по себе пьеса довольно необычная. Современная и где-то наверно провокационная. К тому же это моноспектакль, где почти нет действия.

Это будет первая совместная работа Башкирова и Потапова в Якутске. До этого они уже работали в других театрах. И не без успеха. А Саха театр этой новой и незапланированной постановкой подтверждает, что это площадка, которая дает жизнь совершенно разным форматам. Традиция вполне уживается с экспериментом. Премьера, которая пройдет на экранах, состоится в середине июня. И кажется, что постановка предполагает и некий интерактив.

Сергей Потапов рассказывает о спектакле, онлайн-формате, своем отношении к смертной казни (одна из тем спектакля) и еще немного о театре коронавирусных времен. С оптимизмом.

– Ситуация в театре сложная. Театры сейчас не работают, зрителя нет, но работать-то мы хотим. Поэтому мы придумали сделать онлайн-спектакль в нашем Саха театре. Постановка будет по пьесе Михаила Башкирова «Белый бизон». Это моноспектакль, который мы уже давно хотели поставить в обычном формате, но теперь сделаем его онлайн. История появления этой пьесы довольно интересна. Когда-то на меня вышла одна женщина из Монголии и попросила сделать моноспектакль. Но потом она куда-то пропала, а идея осталась. И я поделился ею с Башкировым, который и написал пьесу. Миша писал ее, когда был в Канаде. Оттуда и индейская тема. Он ездил в резервацию, смотрел, как живут индейцы. То есть погрузился в эту атмосферу. Сюжет пьесы такой. Это предсмертный монолог женщины-индианки, которая сидит на электрическом стуле.

Интересно. От чего ты оттолкнулся, придумав такой необычный сюжет?

– Решение, конечно, немного провокационное. Но, на мой взгляд, такое решение будет держать внимание зрителя. Моноспектакль – это очень сложный жанр. И в основном играют в таких спектаклях известные артисты, поскольку зрители видят в них те большие роли, которые они играли. Они держат внимание. И неизвестному артисту с таким жанром справиться сложно. Просто невозможно.

То есть от материала это не зависит.

– Это всегда немного сложно. На сцене один артист и держать внимание не просто. У нас в спектакле ситуация экстремальная. Героиня сидит перед казнью, рассказывает о своей жизни, делится воспоминаниями. И мне кажется, действие будет приковывать внимания.

Да. А тут помимо того, что это моноспектакль, фактически не будет действия, движения. Героиня сидит все время на стуле.

– Да, она почти не двигается. Сидит на электрическом стуле.

Что за идея с электрическим стулом? И героиня у вас индианка из Канады.

– Дело даже не в индианке. Тут о человеке. Как себя ведет человек, когда идут последние минуты твоей жизни. Что ты можешь сказать людям.

Но тут смертная казнь. Конечно, правосудие допускает ошибки и бывает, что казнят невиновного. Кто твоя героиня? Это предсмертная исповедь или монолог несправедливо приговоренного? Или что-то еще?

– В ее монологе вообще нет словосочетаний – «простите меня» или «я этого не совершала». Кто она? Мы думали, как представить ее историю. Я говорил о том, что мы собирались сделать спектакль в обычном формате. И тогда у нас на сцене должен был быть экран, куда мы бы выводили расследование ее дела и записи ее допросов. То есть три плана – ее монолог, расследование и допросы. А где правда, никто не знает. Даже больше. Мы предполагали и такую игру со зрителями, где каждый должен для себя решить, виновата она или нет.

То есть помимо психологической составляющей, это еще и детектив. Причем в интерактиве.

– Да, такой полный контакт. Вплоть до голосования по ее судьбе – будет казнь или нет. Я читал, что в последний раз на электрическом стуле казнили в 2019 году. И в нескольких штатах США до сих пор эта казнь разрешена. Помню еще и историю четырнадцатилетнего чернокожего мальчика, которого казнили по обвинению в убийстве двух белых девушек. А потом оказалось, что убийца не он.

Ты сам противник смертной казни?

– Я против.

Наверно не будем продолжать о сюжете. Оставим интригу. Но спектакль у тебя онлайн и в этом смысле интересны технические аспекты. Как это будет выглядеть? Онлайн предполагает здесь и сейчас. Начало, например, в 17.00 и это прямая трансляция или все же это будет запись?

– У нас было два варианта. Как раз записать, смонтировать, все так культурно оформить. Но это уже не онлайн. Все-таки в реальном времени работать интереснее. Думаю, что будет стрим. И зритель сможет что-то писать, выражать свои мысли и эмоции. И это будет своего рода трансляция смертной казни. А что касается расследования и допросов, то это можно сделать при помощи мультиэкранов. Сейчас популярен Zoom. Но технические моменты еще до конца не решены и мы все это прорабатываем.

Действие будет на сцене Саха театра?

– Действие будет в театре, но не на сцене. Мы нашли одну комнату, которая несколько напоминает по атмосфере комнату, где казнят. Вообще эти казни снимать запрещают, насколько я знаю. Один журналист когда-то тайком снял казнь и фотография стала очень известной.

Во многих фильмах показывали эти залы. Главное это все же передать напряженную атмосферу. А в кадре все-таки (это уже не на сцене) будут другие люди. Тюремщики, например?

– Да. Можно сделать так. Камера включается, мы видим пустой стул. И потом появляются тюремщики и ее привязывают. Тут, конечно, что-то «киношное» будет. Но хотелось сделать документальную атмосферу, понимая, конечно, что это театр. Никого мы убивать не будем (смеется).

С героиней пока еще не определились?

– Сейчас идут переговоры. Роль очень непростая и требует от актрисы сильной психологической отдачи. К тому же еще нужно, чтобы камера ее любила.

Это онлайн спектакль. Вот он пройдет онлайн и что будет с постановкой дальше? Можно играть в таком формате не единожды. Или это всего на один вечер?

– Хотелось бы увидеть спектакль на сцене. Мы посмотрим на реакцию зрителей. Если постановка тронет, то можно будет потом перенести ее в обыкновенный формат. А повторять онлайн? Мы об этом пока не думали. Это новый для меня жанр и нам всем интересно работать. Посмотрим.

Смотрел какие-то онлайн-постановки?

– Нет. Вообще. Ну мы колесо-то не придумываем. Такие спектакли есть. Другое дело, что у нас в Якутии такая работа станет первой. Это будет для театрального мира Якутии чем-то новым.

Ну и не только для Якутии. В масштабах страны не так много подобных работ. Тем более, что в таком формате твой спектакль действительно могут посмотреть очень многие и за пределами Якутии, и России. Кому интересно, конечно. Такой эксперимент и в то же время премьера, сразу доступная для всех, у кого есть интернет.

– Да, если выстрелит, то, возможно, и по России пройдет. Но у нас спектакль на якутском языке и поэтому тут есть ограничения.

Но подожди. Используя возможности такого «рамочного» формата, вы же можете сразу давать и перевод. В виде титров. Это не сложно. Аудитория тогда может стать значительной.

– Да. Но это сложно. Но вот часть текста все-таки будет на русском. Не монолог героини, а когда будут зачитывать обвинительный акт. Но над переводом нужно подумать.

Будем ждать премьеру. Но не могу не спросить тебя об этой напасти, которая с нами уже третий месяц. Конечно, благодаря ей появляется такой эксперимент. Но все же. Что станет с театром, на твой взгляд, если вся эта история затянется. Или война дело временное, а искусство вечно?

– Говорят, конечно, что театр должен измениться. Но я считаю, что театр – это живая энергия. Зритель и артист на сцене должны иметь очень близкий контакт. В этом суть театра. А с этой болезнью нам жить, и думаю, что мы или переболеем, или найдут вакцину. Это пройдет. И в итоге театр станет прежним. Это все временно. Я смотрел интервью министра культуры России, где она говорит о том, что зрителей будут сажать в шахматном порядке. Пусть пока так. Но потом все вернется. Театр существует не одно тысячелетие, и он останется тем местом, где есть живая энергия и сиюминутность, есть здесь и сейчас и это больше не повторится.

Комментарии

    К публикации не допускаются комментарии, содержащие мат, оскорбления, ссылки на другие ресурсы, а также имеющие признаки нарушения законодательства РФ.

    Новости партнеров